На главную  -  Картины художника  -  Урал. Синяя гора  -  Родина  -  Гонцы. Ранним утром в Кремле  -  Северный край  -  Новодевичий монастырь  -  Озеро  -  Горное озеро. Урал  -  Сибирь  -  После дождя  -  Крымский пейзаж  -  Скит  -  Галереи

В том краю, где суровыми скалами берега над рекою стоят,
Где вдали, за вершин перевалами, багровея, уходит закат,

Где бескрайняя и нелюдимая расстелилась под небом тайга,
Где болотами непроходимыми не ступала живая нога,

В глади рек свет луны отражается, из-за туч одиноко глядит,
И звезда, восходя, улыбается, и о чем-то с небес говорит...

Жил старик. Сколько лет ему минуло уж не помнил, одно только знал -
Раз в году, полуночной годиною, в реку с берега лодку спускал.

А туман всё клубился над водами, и ложился вокруг пеленой,
И звезда за небесными сводами всё звала, и звала за собой...

Та звезда, что приснилась по юности, и его озарила мечтой,
Что великою тайною мудрости изумруд обладает речной...

Что таится на дне, под глубинами, и что счастье тому принесёт,
Кто средь ночи, под тёмною тиною тот таинственный камень найдёт.

И с тех пор ни покоя ни радости бедный юноша в жизни не знал,
С ранних лет до седеющей старости всё тот камень заветный искал...

Всё глядел на звезду безответную, что приснилась однажды ему,
И заросшей тропой неприметною, приходилось идти одному...

И, казалось подчас, что лишь грезится, и что камня заветного нет...
Вот опять за туманами светится, и опять запылает рассвет...

Только нет ему счастья с рассветами, всё тревожится вещей звездой,
Что лучами мерцает приветными, и зовёт его в ночь... за собой...

(C) С.Ч., 2013

Теги сайта: Баллада. Урал. Мистический нереальный пейзаж с луной, рекой и туманом. Картина Васнецова, живопись, великие живописцы, братья Васнецовы, биография художника.

Чистый дух в океане лжи, обмана, эгоизма и лицемерия:

Александр Бенуа, хорошо знавший Аполлинария, так вспоминал о нем: «Мне нравились его довольно наивные, и все же убедительные затеи «возрождения» прошлого обожаемой им Москвы и его попытки представить грандиозность и ширь сибирской природы. Познакомившись с ним поближе, я поверил в абсолютную чистоту его души, а также в тождество его духовной природы и его искусства. Да и наружность у «Аполлинаши» удивительно соответствовала его творчеству. Что-то девичье-чистое светилось в его несколько удивленном взоре, а его довольно пухленькие «ланиты» (слово это как-то особенно сюда подходит) рдели таким румянцем, какого вообще не найдешь у взрослых людей и у городских жителей... Прелестен был и его «сибирский» овор, еще более дававший впечатление чего-то истинно русского, нежели говор москвичей».