Александр Бенуа, хорошо знавший художника, так вспоминал о нем: «Мне нравились его довольно наивные, и все же убедительные затеи «возрождения» прошлого обожаемой им Москвы и его попытки представить грандиозность и ширь сибирской природы. Познакомившись с ним поближе, я поверил в абсолютную чистоту его души, а также в тождество его духовной природы и его искусства. Да и наружность у «Аполлинаши» удивительно соответствовала его творчеству. Что-то девичье-чистое светилось в его несколько удивленном взоре, а его довольно пухленькие «ланиты» (слово это как-то особенно сюда подходит) рдели таким румянцем, какого вообще не найдешь у взрослых людей и у городских жителей...
Прелестен был и его «сибирский» овор, еще более дававший впечатление чего-то истинно русского, нежели говор москвичей». Аполлинарий Васнецов прожил, на первый взгляд, спокойную и ровную жизнь без взлетов, падений, мучительных сомнений и поисков. Нет, были, конечно, и поиски, были и колебания, но только в самом начале творческого пути. Сложно находил себя Аполлинарий Васнецов. Искренние стремления юноши к правде и счастью для народа вначале увели его далеко от искусства. Переболев «народничеством», он, наконец, нашел себя в живописи, и с тех пор начался его ровный творческий путь - Урал, Сибирь, Абрамцево... Кроме монументально-эпических картин, воспевших природу Урала и Сибири и принесших Васнецову известность и признание, он создал еще немало пейзажных работ, связанных с иными мотивами. Материал для них он получал в многочисленных поездках по России и Европе.
Начиная с 1885-1886 годов Васнецов неоднократно посещал Украину и Крым, в 1895 году был на Кавказе, длительные поездки в Европу (Франция, Италия, Германия, Швейцария) совершал в 1898-1899 и 1912 годах. Большое количество этюдов составляло своеобразный фонд, из которого живописец черпал мотивы для своих больших полотен. Внимательное изучение натуры было связано у Васнецова с пытливым интересом ученого-естествоиспытателя.
